Эта история берет начало еще в далеком 1387 году. Как раз в том году, когда Карл II Наваррский был заживо сожжен при сомнительных обстоятельствах в своем дворце. Тогда-то на престол после отца взошел его сын – Карл III, однако причины смерти монаршего предшественника так и остались покрытыми тайной и до наших дней. И, наверное, история уже никогда не заполнила бы этого пробела, если бы не проклятие, наложенное на короля одной ведьмой, павшей жертвой инквизиции его маленького королевства – Наварры.

«Люди не верят в реинкорнацию. А жаль, ведь она существует. Правда, не у всех и не всегда, но существует. И ты сам пройдешь по этой дороге вечных мучений и бессмысленных скитаний все шестьсот шестьдесят шесть жизней! Шестьсот шестьдесят седьмая станет для тебя последней. Я проклинаю тебя!»

Многие задаются вопросом: Куда уходят души? Однако они не знают всей глубины и подлинности этого вопроса. Души уходят либо в рай, либо в ад. Вы, вероятно, так и думаете, так и полагаете. Но ваше мнение может быть и ошибочным, ведь некоторые души переселяются в новое тело и живут, накапливая воспоминания и какие-то таланты, частички опыта в себе, передавая их раз за разом своему новому я – новорожденному младенцу, появившемуся из утроба матери.

На удивление мне самому, ведьма, сожженная огнем правосудия, действительно владела магией. По другому и объяснить нельзя тот факт, что вот уже как шестьсот двадцать шесть лет я скитаюсь по этому миру, возрождаясь раз за разом в новом теле и проживаю новую жизнь в другом облике. Так, например, я прожил и жизнь, которая продлилась не более и полутора часов после рождения - младенец скончался от врожденной травмы. И такие жизни, к счастью или к сожалению, проживал я неоднократно в утомительном ожидании. В ожидании своей последней жизни. Наверное, странно ждать смерти, желать новой смерти, чтобы возродиться вновь и увидеть этот мир с еще одной грани, посмотреть на него с другой точки зрения. Зато я многое понял о людях, об их быте, об их страхах. Однажды мне суждено было родиться в своем собственном же государстве во времена правления моей внучки и прожить жизнь мага-ученого. Тогда-то я испытал на себе всю власть и несправедливость инквизиции.

- Мама, как скоро мне можно будет покинуть пределы избы? - Некоему мальчику было 16 лет. Его сверстники в этом возрасте уже давно женились и, даже имели детей, однако Нил - так звали паренька - никогда прежде не покидал даже собственного дома. Дело в том, что этот мальчик родился с некоторыми отклонениями, которые презирали его современники. У него было врожденное косоглазие. Впрочем, Нил Мэггинсон мог видеть солнечный свет из окна избы его семьи, однако этого было совершенно недостаточно для непоседливого подростка.

И вся бы жизнь его была бы столь ущербной, если бы не некий таинственный старик с клюкой, державший путь через небольшую деревушку, находящуюся в умеренном поясе, не сотворил при помощи запретной магии чудо, исцелившее паренька.

Нил посмотрел в окно. На крыльце его дома стоял некий старик, облаченный в грязные лохмотья. Он был похож на нищего, просящего подаяния в храме, - Мать, у нас гости! - Громким голосом оповестил он старуху-работягу, - Я пойду открою. - Нил, этот чернобровый парень, встал с нагретой кровати, да направился к двери. Отворив дубовую, он приветствовал путника, который, судя по всему, знал, куда идет и что ищет.

- Мне сказали, что здесь я могу увидеть Нила Мэггинсона. Это так? - Весьма прохладно отреагировал старик на добрую улыбку мальчика. Юный хозяин лачуги кивнул: Да, это я.
- Вот и славно. - Старик огрел паренька своей клюкой по макушке столь сильно, что у того посыпались искры из глаз. Нил оперся о дверной каркас и съехал по нему на пол. Тогда гость схватил его за шкирку, да поднял и поставил на ноги. - Ну, же. Крепкий же парень, по телосложению вижу, чего телишься, как девчонка?! Давай, собирайся, нас ждет кое-какой поход.

При слове "поход" парень тут же пришел в себя. Он никогда не выходил из дому, а тут какой-то странник приходит к нему и говорит, что забирает его в какой-то поход. Но Нил понимал, что теперь он видел мир по-другому. Он подошел к ушату с водой, да умылся, а когда водная гладь промыла его глаза и устаканилась в своем вместилище, то Мэггинсон вдруг понял, что его недуг исчез.

Нил тут же сообщил радостную новость матери, удивлению которой не было предела. - Нил. Мальчик мой! Господь услышал мои молитвы! - Женщина заключила сына в объятия, после чего повернулась к гостю, скрывающему свою добродушную улыбку капюшоном. - Я не знаю, кто вы, но большое вам спасибо! - Женщина поклонилась в ноги этому человеку, на что старец, коснувшись концом своей волшебной клюки ее макушки, ответил: Все в порядке. Все так, как и должно было быть. - Женщина растянулась на полу и уснула. Дедушка же не изменил своей улыбки, а только посмотрел на испуганного паренька, тут же подбежавшего к матери.
- Не волнуйся, она спит. А когда проснется, то уже не будет помнить тебя. Открыв мне дверь несколько минут назад, ты кое-что получил, но кое-что и потерял, - многозначительно ответил маг. - Положи ее на кровать, да уходим отсюда. "Скоро эта деревня будет гореть огнем, а все эти люди - не более, чем пустынные бездушные оболочки. Родиться тебе в такой глуши, самородок, прям повезло. Да и трудно было тебя найти, Нил Мэггинсон." - Старичок лукаво посмотрел на паренька, после чего продолжил свою речь, достав из своей походной сумки трубку, да немного пахучего зелья из деревянной лакированной табакерки. Вскоре по избе разнесся приятный запах жатой прошлогодней ромашки - прекрасный травяной запах.

- Меня зовут Невендаар Корнариус Третий. Можешь считать меня магистром магии, или кем ты там меня видишь - это не важно. С этого дня мне быть твоим учителем в делах волшебных, да противоинквизиторских. Знаешь же, наверное, как эти черти проникают в каждую прослойку общества, да самых неугодных королю отлавливают и сжигают на кострах под предлогом связи с дьяволом преисподней.

"Вот тут-то я впервые и познакомился с таким понятием, как человеческое отношение к инквизиции. Могу вас уверить, конечно, подлости и лжи при жизни мне было не занимать, но теперь, когда я смотрю на людские проблемы и дела с другой стороны, я понимаю, как же ошибался в собственной жизни. С детства меня учили смотреть на ситуацию со стороны, пытаться быть объективным, однако это было мне чуждо. Власть пьянит, деньги - развращают. Теперь я противен сам себе, стоило мне только отринуть собственную телесную оболочку и стать чьим-то невидимым защитником. Верно. Телесная оболочка - лишь этап жизни каждой души, чтобы позднее перейти в новый класс. Класс духов. Кто-то подразумевает под духом ангела-хранителя, постоянно находящегося у каждого человека за спиной, кто-то - волю предков, оберегающую потомков в различных ситуациях, но я трактую все это несколько по-своему. Когда умираешь в этом мире - рождаешься в другом."

Под руководством своего нового наставника, Нил все-таки покинул родные места и отправился в долгое-долгое путешествие, во время которого с ним произошло множество странных и, даже страшных, случаев. Он со стороны наблюдал за тем, как инквизиция казнила невинных женщин, обвиняя их в колдовстве лишь из-за их индивидуальности. Это было то время, когда Невендаар Корнариус Третий показывал не Нилу, а именно Карлу то, что творилось за пределами его пышных пиров и ореолом прекрасной лести. Он-то, старый пройдоха, знал, кого поневоле водит у себя за спиной этот юноша, кто ходит за ним по пятам только потому, что так требуют устои мира, поэтому и искал юного Мэггинсона последние лет десять. Невендаар знал: он тоже часть этого проклятия, его небольшая шестеренка, как и еще меньшая шестеренка этого мира.

Так или иначе, в своем приключении они дошли до кафедрального собора св. Марии в Памплоне, где, представившись паломниками, сумели остаться на ночлег. Учитывая то, сколько они сегодня обошли мест, сколько всего увидели, было совершенно не удивительно то, что Нил моментально уснул на каменном полу, подстелив свой плащ. Невендаар же остался сторожить вещи и развел при помощи магии небольшой костер, в который не надо было подбрасывать дрова.

Вот и стемнело. Невендаар сидел весь вечер, облокотившись на стену, да вглядывался в небольшой, но теплый огонек, полыхающий прямо на каменном полу. Этот огонек отапливал холодную комнату и освещал ее. Вокруг были лишь пустые каменные стены. Комнатка была весьма просторной по сравнению с той, которую они получили в предыдущем храме, да и, что особенно повезло, паломников сейчас в храме было очень мало, так что, можно сказать, им несказанно повезло. Но старый маг знал, что такое везение не может быть обусловлено просто тем, что в храме остановилось мало людей. Он понимал, что здесь замешана какая-то другая сила. И, надо сказать, он понимал, какая именно.

- Вот ты и на своей могиле, Карл. Весело, неправда ли? - усмехнулся колдун, по-доброму смотря на спящего мальчика. - Где-то здесь лежат твои останки. Можешь сходить посмотреть на них. Я разрешаю. - Пошутил Корнариус. Но, как известно, духи - народ сам по себе обидчивый и очень капризный. Да и старый маг полностью не знал особенностей проклятья. Послышались шаги. Эти шаги были где-то в коридоре, и они стремительно приближались к двери в комнату постояльцев. Надо сказать, что эти шаги принадлежали властному человеку. Уж очень они были твердыми. Знатному человеку принадлежали эти шаги - был хорошо слышен стук мужского каблука о каменный пол. Обладатель этих шагов будто бы дошел до двери в комнату и остановился прямо напротив нее, но открывать не стал. Так или иначе, в комнате без окон, да только с одной дверью, поднялся сильный ветер, разогнавший слабый костерок Невендаара. Старому магу стало страшно. Это отразилось и на его лице.

Дверь со скрипом отворилась, и обладатель этих шагов прошел внутрь. В комнате тут же стало холодно и повеяло мраком. Старый чародей увидел сквозь дымку света, проклевывавшуюся из дверного проема, очертания кисти руки, которая писала что-то на каменной стене пальцем какой-то красной краской. Свет начал меркнуть постепенно, будто бы этот кто-то, кто решил оставить столь странное послание, желал, чтобы его присутствие увидел этот старик. Минутное затишье - полная, давящая на сознание, тишина. А потом звук удаляющихся шагов, но и он был недолгим. Их обладатель будто бы лишь вышел за дверь, бережно закрыв скрипящую за собой, а после попросту исчез, будто бы его и не было.

Невендаар не мог вымолвить ни слова - так он был напуган. Еще секунда, как послышались крики из соседних комнат. В ту ночь умерли все постояльцы и работники храма, кроме, разве что, двух путников. Одного хотели проучить, защищать другого же - обязанность предполагаемого убийцы. Но есть ли цена жизни живых людей для того, кто умер и теперь влачит свое жалкое существование в качестве охранника такого человека, при жизни на которого бы и даже не посмотрел?

- Ты это видел? - отрывисто вымолвил Невендаар, указывая рукой на надпись, когда уже поутру проснулся Нил. Только сейчас колдун сумел зажечь заклинание света, да озарить ту тьму, что царила в комнате после прихода ночного гостя. - "Je vous vois. Charles." - Гласила надпись. Но Нил не владел грамотой, отчего попросил учителя прочитать вслух послание. И тот, дрожащим голосом ответил: Я тебя вижу. Там написано "Я тебя вижу. Карл."
- И что это должно означать? Подумаешь, кому-то было нечего делать, взяли краску, да разукрасили стены дворца, - беззаботно отреагировал Нил. - Кому может придти в голову хулиганить в храме? - рассмеялся парень. Однако старец отрицательно покачал головой, - Присмотрись. Это не краска. Ты слышишь этот запах? Это кровь. - Шепотом ответил Корнариус, - Кажется, не стоило нам сегодня здесь ночевать. Да и, позволь мне завязать твои глаза перед тем, как мы пойдем наружу. Мне кажется, что тебе не стоит смотреть на то, что находится за пределами этой комнаты.
- А что находится за пределами этой комнаты? - любознательно спросил Мэггинсон. Старец лишь отрицательно покачал головой. - Так или иначе, тебе следует все-таки сделать так, как я сказал.

Спустя десять минут они покинули храм, а вместе с этим событием прославились как одни из самых кровавых преступников, совершивших массовое убийство против церкви. Которого, ясное дело, они не совершали. - "Вот же, Карл. А еще называешь себя ангелом-хранителем. Да, от тебя одни только беды!" - Думал Невендаар, спешно ретируясь из города вместе с мальчонкой, пока святая инквизиция не поймала бы их.

Но в тот день Карл остался в храме, ведь на его совести была лишь шалость с надписью, но никак не убийство паломников. Он, стоящий на вершине самой высокой храмовой башни, сложил руки на груди и размышлял над тем, кому была бы выгодна его смерть. Хоть ему и предстояло прожить еще множество жизней, он старался беречь теперь каждую. Так или иначе, теперь на нем были белые одежды, а его шалость, которая вышла боком, в первую очередь, ему самому, теперь была недопустимым грехом. Все же, роль защитника была куда как ближе для него, чем роль убийцы. Но жаль, что он осознал это, лишь перешагнув черту собственной смерти, а при жизни лишь тратил людские ресурсы направо и налево, ввязываясь, практически, в каждую войну.

Долго ли, коротко ли держали свой путь Мэггинсон и Корнариус подальше от глаз инквизиции, да, вообще, цивилизации, чтобы схорониться где-нибудь на несколько лет, пока этот скандал и поиски их не утихнут, как наткнулись они на небольшую лесную поляну. Она была особенно прекрасна тем, что чуть поодаль от нее они нашли заброшенную землянку. Эта землянка выглядела крепкой и весьма уютной: ее еще не успело уничтожить время, да и стояла она столь прочно, что Корнариус сделал вывод: кто-то строил ее не так давно, и планировал жить здесь весьма долго. Но что-то помешало планам этого человека. Не эпидемия ли?
Однако, когда старик удостоверился, что планам этого человека помешала ни эпидемия - ее очагов нигде поблизости не было, что было очень удивительно, то был напуган еще сильнее. Надо сказать, Невендаар до сих пор не отошел от шутки Карла с надписью на стене и его эффектного появления в собственном теле, однако уже понимал, что должна быть какая-то причина, которая повлияла на то, что этот человек испарился, оставив внутри своей лачуги даже собственные вещи, не говоря о том, что и котелок был полон еды. Жаль только, что она пропала уже как года два назад, да и пылью внутри все покрылось, однако это убежище было значительно лучше, чем ничего, а за уборкой дело не стояло. Нил всегда занимался уборкой и уходом за стариком, ведь как приятно прикинуться беспомощным дедушкой, ведь тогда за тобой будет ухаживать весьма обходительный и заботливый мальчик! И, надо сказать, Невендаар Корнариус Третий весьма охотно этим пользовался, пытаясь обучить таким образом парнишку некоторым премудростям жизни: "Используй других, или будь используем сам. Но помощь, конечно, тоже неплохо." - Так всегда говорил ему наставник.

- Нил! Пойди сходи к озеру, которое мы видели, когда шли сюда, да налови в нем рыбы, а, заодно, свари и уху! Давай, парень, не ленись! - Кинул в его сторону дедушка, а сам при помощи своего волшебства принялся убирать пыль из землянки, а после увалился и на единственную кровать, если можно так назвать то, что было там на самом деле: сено-солома, да подушка, в которой еще пару минут назад лежала дохлая крыса. Но лучших условий не было, поэтому приходилось довольствоваться тем, что было.
- Хорошо! - бросил мальчонка. Мэггинсон нашел в землянке ведро без ручки, да к тому же еще и дырявое, однако понадеялся на то, что по дороге рыбу из него он не потеряет, и пошел к озеру. - "Вот сейчас наловим рыбки, приготовим, поедим. Вкуснятина-то какая!" - предвкушал Нил. Парень вышел из землянки, да направился по только что протоптанной тропинке к озеру, которое они встретили едва ли дальше, чем та прекрасная поляна, вид на которую открывается из входа в их новое жилище.

Преодолев некоторое расстояние, Нил оказался у того самого озера. Парень улыбнулся этой прекрасной нетронутой синей темной глади, да, поставив ведро на землю, потянулся. - "Прекрасно! Надо бы и искупаться, коли так повезло с местом для ночлега! Да и пока этот маг не видит, можно пару-тройку рыбешек и для себя поймать!" - радовался Нил. Сейчас он, как никогда, был благодарен матери за то, что она покупала на рынке живую рыбу и выпускала ее дома в ушат, чтобы та плавала, дожидаясь своей очереди на кухонном столе, а юный Мэггинсон играл с рыбешкой - пытался ее выловить из довольно-таки большого ушата голыми руками. Вот и сейчас Нил, видя юркую рыбу, пытался отследить ее движения, чтобы в определенный момент сделать резкий рывок руками и вырвать прекрасное создание природы из ее естественной среды обитания.

Парень без зазрения совести делал так и раз, и два, и три. Он решил приготовить рыбу, пойманную в этом озере, сначала для себя, а потом съесть ее и наловить еще немного для себя и того старика, который использует каждую возможность, чтобы эксплуатировать подсобную молодую силу. А Нил ему и отказать-то не может. Его учили, что старшим необходимо помогать, если они что-то просят сделать. - "Но этот старик уже, и впрямь, обнаглел." - Считал Мэггинсон, после чего сильно разозлился, осознавая себя в ловушке собственного же воспитания. - "Чертов старик," - думал добрый мальчик. Надо признаться, что Нил устал выполнять все его просьбы и прошения и давно уже хотел сказать о том, что следовало бы Невендаару Корнариусу Третьему поднять свою магически умудренную тушу, да наколдовать им хотя бы ужин, он уже не говорил о том, чтобы Корн, так в шутку прозвал за глаза старика Нил, наколдовал им денег.

- Но, учитель! Вы же маг! Мало того, что вы даже не преступили обучать меня магии, так еще и заставляете меня быть вашим слугой!
- Работай-работай. В здоровом теле - здоровый дух, а где здоровый дух - там и магия послушна своему хозяину, - завсегда говорил Корн своему ученику, пожиная вкусные плоды его труда. Надо сказать, что старик очень хорошо относился к мальчику, именно поэтому был с ним строг, но справедлив. Он готовил его морально и физически ко всем тяготам мага, которые ему предстоит претерпеть на себе по воле Божьей, да по воле Святой Инквизиции, которая так жестоко расправлялась с послушниками такой великой науки, как магия.

Пока Нил пытался разжечь при помощи двух камней костер, то вся рыба, лежащая у него в дырявом ведре, приобрела облик красивых девушек со слабо голубоватым оттенком кожи. У них у всех были длинные светло-голубые волосы до самых пят, прекрасные голубые глаза, аккуратные пухлые губы, да и фигурой водные девицы вышли то, что надо. Они были нагими. Одежду им заменяли густые волосы каждой, и все бы было хорошо, если бы их уши не были бы похожи на рыбьи плавники, а ногти бы не достигали ужасающей длинны когтей монстра. Можно с легкостью сказать, что этими самыми когтями они разодрали на потроха ни одну человеческую тушку, смачно отдирая то одну конечность от тела, то другую, при этом наслаждаясь болью жертвы. Видать, именно от их рук погиб предыдущий хозяин землянки, а, может быть, эту землянку сделали и сами водные девы, дабы завлекать на свое озеро путников, а затем, гипнотизируя и заманивая в глубины этого озера свою жертву, съедать ее. Но откуда они все знают о гастрономических предпочтениях людей? Или же, вся эта землянка тоже была только иллюзией, ловко созданной этими же самыми синекожими девушками?

***

Карл же в этот момент был на крыше того здания, где была похоронена его телесная оболочка, в кафедральном соборе св. Марии. Этой ночью он взял свое тело попользоваться и аккуратно положил на место, однако это прелестное ощущение снова чувствовать себя в своем теле так его пьянило, что неупокоенному духу очень хотелось бы вернуть как-нибудь свои останки. Так или иначе, в этом соборе было его тело, а до сердца и внутренностей, чтобы собрать полноценную и работоспособную мозаику, были еще километры пути своими собственными ногами. - "Хочешь жить - умей вертеться. И, вправду, что." - усмехнулся он сам себе, после чего, завидев где-то внизу королевскую карету, поспешил туда. Как ни как, это было безумно любопытно - смотреть на то, как новый король вытаскивает за уши страну из разрухи, которую учинил ей ты. - "Очень любопытно," - усмехнулся Карл не без горечи на душе. Его сильно жгло то чувство злобы, что он ничего не достиг к концу своего правления, а только растерял все те богатые владения, которые ему достались по наследству, что называется, за красивые глаза.

-"Они все равно меня не видят. Пожалуй, можно, кое-что и..." - Не успел он додумать этой фразы, как на него напали. Карл инстинктивно достал меч из ножен, которые всегда висели у него на поясе, да кое-как успел парировать вражеский выпад. - "Кто бы он ни был! Он меня видит?!" - удивился Карл. Надо сказать, что Наваррский совершенно не ожидал, что может быть кем-то атакован, предположив, что кроме него таких одаренных второй жизнью индивидуумов просто нет. Однако, он ошибся. Когда Карл оторвал голову от земли, да устремил свой взгляд на обидчика, то был очень удивлен. Это был всего лишь мальчишка, который сидел на троне, парившем над пятью-десятью сантиметрами над землей. Он вольготно сидел в этом красивом бордовом кресле с мягкой подушкой под поясницей, закинув одну ногу на ногу и читая какую-то книгу. Но, вдруг осознав, что на него смотрят, этот паренек отстранился от чтения собственной книги, да с жалостью посмотрел на Наваррского.
- Давно не виделись, Карл II Наваррский. Шахматы, шашки, может быть, уголки? - спросил он, перелистывая прочитанную страницу книги. - Эй, Жанна! Где ты? Представь меня нашему гостю, коли он до сих пор в непонятках! - свою речь мальчик сопроводил легким жестом и прищелкиванием пальцев рук. Тут же поднялся ветер, а рядом с его троном появилась красивая женщина в доспехах и короне. Надо сказать, что Наваррский был удивлен ее появлению, ведь он не заметил ее приближения вообще. Кроме того, эта храбрая девушка с копьем умела очень прилично драться: Карлу пришлось, как минимум, испугаться от неожиданности а, самое главное, бесшумности ее предыдущего удара. - "Смотрите-ка на них, они хотели положить меня одной только левой! Не получилось." - Слабо улыбнулся он.
Девушка же слабо поклонилась своему сопернику и представила своего господина. - Карл V Мудрый.
Мальчонка улыбнулся: Кажется, кто-то клялся мне служить верой и правдой, Карл Наваррский? Знаешь, мне очень льстят твои способности. Пожалуй, ты можешь мне еще сослужить службу, да выполнить тот договор, с помощью которого я спас твою никчемную шкуру от английской знати.
- Ах, ты, щенок! - Взревел на него хранитель Нила и сделал выпад в сторону мальчика. Но его меч ловко парировала девушка в доспехах - слуга, как понял Наваррский, Карла V.
- Ты лучше не мечом своим тут махай, а спасай своего подопечного, ангел-хранитель, - иронизировал темноволосый мальчик в дорогом бирюзовом камзоле, флегматично перелистнув еще одну страницу своей книги. Он совершенно не смотрел на Карла, не считал даже нужным тратить время на то, чтобы на него смотреть, а занимался чтением очередного заумного труда современности. - В беде-то твой мальчонка, забрел он в Озеро Утопленников. Если не поспешишь, местные девы его съедят, и ты исчезнешь! А у меня еще на тебя планы...

Карл разозлился от такой наглости несусветной, но мальчишка со своей слугой ловко исчез в сильном порыве ветра. - "В опасности, говоришь..." - прошипел Наваррский, после чего, убрав меч в ножны поспешил ретироваться к своему новому я.

***

Нил уже почти стал еще одной беспечной жертвой водных дев - он стоял по пояс в озере: русалки заворожили его своими чарами, а сам парень уже был практически без сознания к тому времени, покуда не прибыл Карл. Надо сказать, внезапное и мгновенное перемещение на столь длительное расстояние ему далось очень большим трудом, поэтому он уже прибыл на поле боя измотанным. Так или иначе, Наваррский успел вырвать свою новую сущность из лап этих коварных дьяволиц прежде, чем они стали бы его есть. Карл вовремя срубил их головы, отправив тела плыть по самому настоящему гнилому болоту из остатков человеческих тел, мух и жаб. Но, надо признаться, Нилу оставалось совсем чуть-чуть пройти, либо Карлу чуть-чуть промедлить, чтобы исход этой сцены стал роковым. Так или иначе, Карл вытащил Нила из водной глади едва ли не за шиворот, после чего кинул его, наглотавшегося мутной воды этого болота, на берег, после чего сам начертил вокруг лежащего парня большой замкнутый круг обыкновенной палкой, обнаружившейся на береге, да и сам упал во внутрь, точно мешок, погрузившись в сладкий сон, который был просто необходим был при таком громадном выбросе энергии, потребовавшейся на бой и перемещение.

И только наутро вся троица догадалась, что и землянка, и прекрасная озерная гладь - это все были происки водных дев, ведь теперь повсюду не было ни единого здорового деревца - все было трухой и грудами костей.